МЕЛАНХОЛИЧЕСКИЙ КОНСТРУКТОР
Маршем Войны заглушило вальсы благополучий.
Вальсадоры Дали расстреляны за позоры сюра.
Топорами насилья разинулись пасти истин.
Свастике весело. Вокруг моей смерти кружится ностальгия
Старой пластинки… Рентгеновский снимок солнца.
Очертание скелета инцеста Хиросимы и Нагасаки.
Атомные экспансии пустоты
как секс Робинзона Крузо с резиновым органом смерти.
Наслаждение как осознанная невозможность
Определенных идеологических практик.
Тряпичные пальцы музыки на отрубленном фортепьяно.
Деформация боли. Бесконечное терпение палача
К четвертованной плоти жертвы.
Эстетика механического Маркиза Де Сада,
проникающая в настольный будильник и авторучку.
Настойчивое бесчувствие музыкального автомата
В распавшейся скорлупе взорванного позавчера ресторана.
Новые технологии, как возможность для комфортабельной шизофрении.
Семплирование интенсивных страхов с наложением Хиросимы.
Книжка Мисимы в кармане повесившегося школьника.
Запах мочи, исходящий от его одежды и ранца.
Признаки вырождения человека
На панцире ползущей к пропасти черепахи.
ХАЙДЕГГЕР РУССКОЙ ОЛИГАРХИИ
Ты
Липким
Страхом
Ульрики
Майнхофф,
Тифом
Уорхоловского
Поп-
ХаОса,
Кафкианским
Хохотом
Райха,
Ласковой
Пропастью
Хо-
Ло-
Коста,
Как
Лефортовский
Хо-
Дор-
Ков-
Ский,
Что
С руки
Кормил
Вертухая,
Как птенца,
Чей акцент
Московский
Эхом
В сорокинским
Вис
Дахао...
Эта
Роскошь
Соро-
Ко-
Нож
Кой
Русской
Речи
Ползла,
Стихая.
Падал
В Прошлое,
Как
В окрошку,
Смех
Убиенного
Вертухая.
Верь
Стихам
О том
Нехорошем,
Что случается
Здесь.
Грехами
Словно
Орешками,
Ты,
Гаврошем,
Щелкаешь,
Мусор
Не отряхая.
С простыни
Казенной,
В горошек.
Ты постиг
Набоковской
Казни
Смысл.
Ты тот
Осторожный
Строшек,
Олигархии
Русский
Хайдеггер...
* * * (С КАЖДЫМ ГОДОМ Я…)
С каждым годом я
Ограничиваю свой
Словарный запас,
Тем более, интимные (якобы) связи,
Тем более, литературу для чтенья.
Все, что не публично
Делает нас
Объектами личного
Наблюдения.
А я не хочу на себя смотреть.
Я вижу смерть.
* * * (БАБА ЗАВЫЛА)
Баба
Завыла:
«Господи!
В..б-
Бросил!»
И волос
Сед.
Его убили
В Косово
Осенью…
Папиросами,
Трубами крематория
Курила,
Прах его
Выдыхая
К звёздам.
Облако
Злыми клыками
Дурного опыта
Мозг её
Как орешек
Раскалывало…
Хрустально…
Усталой
Роскошью
В хоспис
Пыльного
Хаоса
Его предсмертные
Образы
Она собирает,
Каясь.
Папиросами,
Губами
Дыми!
Губами, которыми
Прикасалась
К нему.
Память клитора.
Литература.
Плисецкой распада,
Чувственным лебедем,
Осиновой блядью,
Кукольной ведьмою
Она вышивала в нём
Мещанства бисером:
«Я жива.
Убить себя!»
Девочкой
В плиссированном платьице
Пятится в старость
В смерть пятится…
ЕЩЕ НЕ ОСЕНЬ
Еще не осень не сень, ни тень, ни туч обезглавленное тягучее мленье. Август густ как сок выжженных деревень. И мир как безнаказанное преступленье.
* * * (МУЗЫКА ПАХНЕТ ГАЗОВОЙ КАМЕРОЙ…)
Музыка пахнет газовой камерой.
Гость приходит, но больше уходит (каменный).
– Может выпьем джина с тоником?
– И только?..
И даже не хватит сил попрощаться.
Мы – обреченные возвращаться.
А что мы ходим, когда мы замерли?
Снимайте нас тогда на камеру!
Мы не люди, а культовые фигуры.
Мы скорее предметы архитектуры.
Мне сложно двигаться, когда я каменный.
Поставьте памятник!
Я буду стоять!
И СКАЗАЛА СПИТЕ...
И сказала «спите» ласковая как снег медсестра
У слов моих тиф и горячее мокрое горло.
Я разговариваю с тобой про дру-Гойю.
А другое всегда вызывает страх.
Рах-на-двоих. Хрустящий ящер. Капричос.
Выкричи счастье вывихнув. Вымучь нутрь.
Медсестрах, на руках уносящий личность,
Не оставит нас, просящих себя вернуть.
И прицелят шприцы в голубые вены.
И любые лица мелькнут, как на дне Невы,
Отразившись в нас, исчезающих постепенно
В Уитмена немах, в выдранных листьях травы.
А другой рисунок – нутро, трясина.
Уносили нас юго-запад-ни, Гойя-запд-ней.
Выносили нас. А потом снесли с оси,
изнасиловав.
наслаивались,
проваливаясь сквозь спину
Седые волосы развевающихся смертей.
Ссылка на публикацию: http://literratura.org/poetry/1996-alina-vituhnovskaya-rentgenovskiy-snimok-solnca.html?fbclid=IwAR0MHrlNAvSG_sdMqO6GusOGXXHsHDQBnb28i1Prpk7V6U3APO5gDl47fpI
_________________________________________
Об авторе: АЛИНА ВИТУХНОВСКАЯ
Родилась в Москве. Публикуется с 1993 г., автор нескольких книг стихов и прозы, в том числе «Аномализм» (1993), «Детская книга мёртвых» (1994), «Последняя старуха-процентщица русской литературы» (1996), «Собака Павлова» (1996; 1999), «Земля Нуля» (1997). На немецком языке вышла книга «Schwarze Ikone» (2002), «Чёрная Икона русской литературы» (2005), «Мир как Воля и Преступление» (2014), «Чёрная Икона русской литературы» (2015), «Сборник стихов А. Витухновской ДООС-Поэзия» (2015).
Член Союза писателей Москвы и Русского Пен-клуба. Награждена литературной премией Альфреда Топфера (Германия). В настоящее время является координатором общественно-политического движения «Республиканская Альтернатива».
Стихи Витухновской печатались в журналах «Смена» (3, 1994), «Арион» (4, 1995), «Птюч» (9, 1996), «Новый мир» (5, 1997), «Октябрь» (6, 1997), «Лилит» (Латвия, 12, 1997), «Schreibheft» (Германия, 55, 2000), «Дети Ра» (4, 2004), «Квир» (4, 2007), газетах «Die Zeit», «Литературные новости», «Комсомольская правда», «Литературная газета», «Независимая газета», «День литературы», «Литературная Россия», и др.
Стихи переводились и публиковались в немецкой, французской, английской, шведской и финской прессе.
Статьи Витухновской печатались в журналах «Новое время», «Российский адвокат», «Правозащитник», «Музыкальное обозрение», «Index of Censorship» (Великобритания, 3, 5, 1996), газетах «Die Zeit», «Известия», «Новые известия», «Независимая газета» и др.
Участвовала в выставке «Процесс» с Алёной Мартыновой при поддержке Центра Современного Искусства (TV-Галерея) в 1997 г., фестивале «Неофициальная Москва» в 1999 г.
Член Союза писателей Москвы и Русского Пен-клуба. Награждена литературной премией Альфреда Топфера (Германия). В настоящее время является координатором общественно-политического движения «Республиканская Альтернатива».
Лауреат премии «Нонконформизм-2010» в номинации «Нонконформизм-судьба» (по совокупности заслуг) с формулировкой «За бесстрашие и твёрдость в отстаивании своих идей».
|
