 |
Мэри Шелли, слышите, Мэри Шелли…
Мэри Шелли. «Франкенштейн, или
Современный Прометей».
Фронтиспис издания 1831 года |
* * *
Мне нынче истина явилась,
Я понял – в суетности дней
Возможно ждать коронавирус
И думать о красе ногтей.
И, обреченный русской речью,
Особой логикой, верней,
Я не нашел противоречья
В такой позиции своей.
Вопль Франкенштейна
В раннем детстве, читая еще
в постели
Мэри Шелли, слышите,
Мэри Шелли,
Я был не по-хорошему
ошарашен,
Слышишь, боже! Ведь я же
не чебурашка!
Я не рашн крэйзи,
Что орет с похмелья.
Я как визг Рамштайна
В джазе Мэри-Шелья.
Средь скелетов,
Бредущих в гробов ущелье,
Средь детишек гетто,
Вышедших из шинели,
Средь елея лжи
Выдыхал отмщенье,
Ведь во мне дрожит
Франкенштейна щенье,
Что-то нечестивое
И собачье.
Я был некрасивый и
Ничего не значил.
И не верил вам –
Не мели, Емеля,
Говорил нам сам
Смерти Мэри Шелли.
«Вам кранты! Ничто,
Что само – Кощейе,
Костяное то,
Что назвать не смею,
Словно апока-
Лип-
Сис,
Что во мне созреет,
То не вандализм –
Франкенштейн-идея!» –
Я вам прокричал!
Но во нихтферштейне
Мир не замечал
Вопль Франкенштейна.
Алеша
Ты спросила:
«Ты помнишь, Алеша?»
Но я не ответил.
В этот день я избавил себя
и от памяти прошлого,
И от ужаса смерти.
Я вообще не Алеша,
Не Максимка, не Петя, не Митя.
Ничего скоморошьего,
Ничего хохломского нет
в имени
больше моем, извините!
Я вообще на Алеша,
Не Иван, не Богдан и не Дима.
Нехороший Гаврош я,
Танцующий вальс-харакири
Мисима.
Я вчера еще был
Как пиджак ошалевший
на гвоздик подвешен.
Шаловливый камыш, человечий
тростник,
Чикатилистый пленник,
познавший как истину
страсти безгрешность.
А сегодня – отчаянный
«Строшек»
В неверного Херцога том
черно-белом сюжете.
Ты спросила: «Ты помнишь,
Алеша?»
Но я не ответил.
Чтоб избыть
Чтоб избыть своего
сверхвеличия впрок,
Я себя запекаю в вишневый
пирог,
Чтоб потом, истекая
игрушечной кровию птичьей,
Сам себя из реальности
налганной вычел.
|
