Я ни капли не шучу, предсказывая возможное народное недовольство симптомами улучшения быта. 
Вспомнилось, была такая история в прекрасной и стильной тюрьме. В ельцинские благостные времена (стоит заметить). 

Наступил там инферно-холод, люди леденели, синели, будто-бы отмирали на глазах, превращаясь в собственные заиндевевшие подобия. Я спала в шубе, иные под грудой тряпья. По совету адвоката мной было написано письмо Лужкову, после чего в СИЗО тут же починили отопление. Такого массового недовольства, такого почти-уж русского бунта (бессмысленного... и бессмысленного) не видела я доселе. Во всём его вечно женском - лени, зависти, глупости, унылом мазохизме. Было "слишком тепло", "слишком жирно","кто такая эта Алина?","почему из-за неё?" и пр., и пр. 

Казалось смерть, этим людям была предпочтительней "буржуйского тепла", как-бы рисующую новую (нетюремную) иерархию, рушащую прежний порядок. Что там заключённые! Сама начальник тюрьмы - тётя с советской химией и лицом псевдоэсесовской Фрекен Бок (Фрекен Бог) - долго и истерично металась по кабинету, заламывая руки перед немецкими журналистами -"А что всё Витухновская? Что всё Витухновской?! У нас вон сколько людёв сидит!" 

Затем, в порыве полного уже отчаянья, бросилась она к клетке с попугаем, достала из клюва уже испачканную кормом измятую бумажку (то были мои стихи, изъятые при обыске), суетливо развернула её и продекларировала со странным и скорбным пафосом, выкрикнув напоследок -"Вот! Пушкин - понимаю! Есенин - понимаю! Витухновская? Нет, не понимаю!"

Ссылка на материал: https://vk.com/wall-1047804_8741