Здесь часто вспоминают умученных поэтов, а позже - цитируют, всё это "заученное вхруст". А мне интересно, не переворачиваются ли те в гробу? Притом, я знаю, наблюдая за определённой прослойкой - их и сейчас бы так же умучали, не так жестоко (иные времена), но по сути, судьба бы их была немногим лучше. Таким образом, посмертная слава здесь выглядит как вид надругательства. Ведь не только не приятно, унизительно, что тобой будто питаются, да ещё и без твоей воли. 

В этом контексте выражение "оставить что-то после себя" обретает зловещий оттенок, как если бы некая медузная лавкрафтовская сущность (а так видится субъект после смерти, тот субъект, что не имел ресурса распорядиться своим наследием - вдвойне), что оставляет после себя некую постжизненную слизь - как то к примеру - сплетни, болезни, интрижки, неразобранные архивы, сомнительных "друзей" и лже-интерпретаторов. Это именно слизь, а не биография, деконструируемая впоследствии здешними (как правило политизированными, то есть нарочито необъективными биографами) и публикой, что под видом восхищения часто смакует лишь чужую трагедию, переваривает чужое величие, способная вынести его именно и лишь в том случае, когда оно компенсировано трагедией. 

То есть, резюмируя, всякий трагический гений в России имеет дело с сообществом латентных (а часто и не) убийц, исполняя незавидную (несубъектную) роль сакральной жертвы.