РОМАН С ДИНАМИТОМ 

Я не знаю другого человека, кто так яростно бежал бы от своего таланта, как это делает Aлина Витухновская. Но в этой неравной гонке побеждает всегда талант. 

"Искусство полностью исчерпано. Но еще более исчерпана жизнь. И, исходя из эстетических соображений, первое предпочтительнее второго". Кто же не провозглашал до нее исчерпанность искусства и жизни, разве что ленивый. Взять хотя бы футуристов или ничевоков, не говоря уже об обэриутах. "Только бессмысленные действия имеют значение",- говорил Хармс. 

Витухновская довольно часто цитирует футуристов, явно не подозревая об этом. "Главная задача - убить солнце",- пишет она в своем дневнике. Читайте пьесу Крученых "Победа над солнцем". Там это расписано во всех подробностях. 

И все-таки интересно получается. Утопист Кампанелла, сидя в тюрьме, пишет свою тоталитарную утопию "Город солнца". Витухновская в постсоветской тюряге пишет антиутопию, где убийство солнца - одна из важнейших целей. 

Однако что же тут удивительного? Кампанелла только мечтал о городе солнца, а Витухновской пришлось в нем жить. "Чикатило - единственный Христос, которого мы заслуживаем". Это даже и не лозунг, простая констатация факта. Здесь вся беда в правильности суждений. Когда пришел Христос две тысячи лет назад, мир не был лучше. Он пришел не к Сократу и Платону, а к Ироду и Нерону. 

"Если по капле выдавливать из человека раба, то ничего не останется". Всякий, кто станет возражать, сразу будет выглядеть рабом или идиотом. Хотя на самом деле эта полемика с Антон Палычем слишком романтична. В том-то вся и сложность, что рабом человек искренне быть не может. Раб всегда лукавы и. Если раб и выглядит рабом, значит, ловко прикидывается. Он и господином не может быть. Есть очень мудрая притча Гегеля о том, как господин становится рабом своего раба. Чем больше он нуждается в рабстве, тем больше раб. 

В том-то и прелесть этой книги, что здесь с каждым словом можно вступать в диалог. На самом деле это авторский монолог, не допускающий других мнений, но монолог очень хитрый. Витухновская умело вписала в свою игру всех своих критиков, включив в состав книги многочисленные вырезки из газет. Она заставила играть по своим правилам и Машу Гессен, и Рютина,и Данилу Данилова. Те ведь и вправду поверили, что имеют дело с неким человеком без свойств. "Ее вообще невозможно представить",- пишет Гессен в "Матадоре". Какой же это елей для Алины, написавшей: 

"...в погоне за естественностью я лишилась всяческих свойств". Наивный Данила Данилов в полном соответствии с прописями постмодернизма уже решил, что Витухновская сама по себе уже есть не что иное, как живое дитя от брака Дерриды с Фуко. А лукавая Алина совсем не случайно воспользовалась этой наивностью и поставила статью Данилова в конце книги. Мол, смотрите, какие все дураки. Так ведь читатель и должен быть дураком рядом с автором. Автор - он гений, а если не гений, то зачем пишет. А читатель, даже гениальный, должен уметь быть обманутым. Весь вопрос, талантливо или бездарно его обманули. Витухновская обманывает весело и талантливо. И, стало быть, никаких претензий. "Жертвы требуют искусства", как пишет ее друг Сэнди. 

Немецкие слависты, увенчавшие Алину Пушкинской премией Тепфера, искренне верят, что она ученица и последовательница Сорокина. Вполне простительная ошибка для иностранцев. Ведь они не в состоянии понять и почувствовать всю глубину ее трагической прозы. Трагедия и постмодерн две вещи несовместные, а Витухновская действительно трагична. Она не после Мамлеева и не после Сорокина, а, скорее, после Кафки, предпоследнего трагика XX века. Трагедия - это когда нигде и ни в чем нет выхода. Замурованы все окна и двери. Идеальное определение пространства трагедии у Гамлета: "Весь мир - тюрьма". 

В постсоветской тюрьме Витухновская увидела мир таким, каким он ей виделся с детства в самой себе. Единственное, что ее обидело, - это плагиат. Все участники, предложенные Богом и миром, оказались намного проще и примитивнее, чем ежедневная пытка себя собой. Ее манифест "Текст через пытку" круче самых крутых футуристов и экзистенциальнее самых экзистенциальных экзистенциалистов. Умрите Сартр и Камю. "Пытка бытия мной, которая не ждет конца и не ищет оправданий. 

Только одно во мне гениально- деланье через пытку. Но если вы не знаете мою пытку, я умоляю вас не оценивать мое Нечто, ведь в беспыточном всякое Нечто возникает с такой легкостью". Обрываю цитату, поскольку здесь каждое слово пытка, а я не палач, а читатель, чувствующий, что здесь не слова, а боль. Здесь по Маяковскому: "Слова говорят о том, что болят", а боль - это всегда серьезно и убедительно. 

А теперь о главном, о боге, именно так, с маленькой буквы, как предпочитает писать Алина: "Действующий бог ничтожен. Желающий абсурден. Бог нуждающийся уже не бог. Если бы я была богом, я бы ничего не создала". Очень близко к буддизму, но не буддизм. Дело в том, что все творчество и вся жизнь Витухновской - это, по крайней мере в замысле, проект уничтожения всего, что создано так бездарно. Вот описание некоего тюремного сна, который на самом деле не столько сон, сколько воспоминание о своем изначальном былом могуществе: "Мы придумали грандиозное... (далее сложное описание проекта, которое я не запомнила). Но оказалось, что весь мир, буквально весь, был препятствием к реализации проекта". Алина хочет совсем немногого- устранить "досадное препятствие". 

Ее поэзия и проза - постоянное, глобальное уничтожение всего созданного, чем, по сути дела, и должен заниматься художник. Строить из чужого конструктора излюбленное занятие постмодернистов. Витухновская - смерть постмодернизма, а ее последняя книга - смертный приговор для всех ныне популярных ликующих пересмешников. 

Константин Кедров, "Новые Известия".

Ссылка на текст: https://vk.com/wall-1047804_9258