"Знаете ли вы русского гея, как знаю его я? Нет, вы не знаете русского гея!" Поэт Алина Витухновская в журнале "Квир".
 
Я знаю русского гомосексуала, как самое себя. И даже более, чем самое себя. Кажется - в своей высшей внесексуальной уже ипостаси он и есть я. Я знаю его как нечто переменчивое, но при этом монументально-стойкое в подлинности своей. Как памятник Пушкину. Как выстрел Дантеса. Как текущая нефть. Как растущий курс.
Он был всегда, я хранила его в себе почти с Добытия, как может только Лолита хранить Гумберта (к примеру). Или же - наоборот - как Мальчико-Лолит хранит своего Маленького Адольфика.
Алина Витухновская. Фото Молли Блум
Он был во мне всегда, но зафиксировался в плотском каком-то образе, пожалуй в стильных европейских девяностых.
С тех самых пор русский гей чётко ассоциируется у меня с прогрессизмом и Европой.
В русском гее не было всего этого - ордынского, татаро-монгольского, евразийского, потрёпанного, мужицкого, разухабистого. Вечно-женственного, к слову, в нём так же не было.
Русский гомосексуал был сама изысканность, сама утончённость, сама отстранённость, сама образованность.
Всему лучшему в себе - я обязана русскому гею.
Я дружила с ним, я делала с ним дела. Я...
Революцию я тоже делала с ним.
Русский гей пришел с рейва, с Байрона, с Берроуза, тогда как ваш "пацанчик" пришёл с "района" и всё продолжает пятиться то под электричку, то в тюрьму.
Русский гей был талантлив, аферистичен, умён, красив.
В какой-то момент он потерял свои отличительные черты, снял черное - чёрный латекс, черное пальто, снял чёрный парик, с корнем вырвал прекрасные реснички Миши Бьютифула, он перестал быть богемен, он повзрослел, проник в политтусы, эмигрировал, адаптировался, мимикрировал. Но... Я милого узнаю по походке.
И вот - из путинского небытия, из тревожного, затхлого русского мира, из мордоровского морока - вновь возникает Он!
Первого заприметила я здесь, на местности, в салоне. Сидел он средь ширококостных, широкобёдрых, с кустодиевским унылым оскалом женщин - встревоженный, с синячками, утомлённый сомнительного гешефта бессонницами, молодой, но как-бы уже покоцаный здешней жизнью, как-бы уже заранее не свежий, исполненный провинциального (как часто они) трагизма.
Поверх воробьиного его тельца в попытке облепить - болталось нечто дермантиновое, волосы были уложены лаком, будто вылез он из фильма "Ликвид скай", но местного изготовления, к примеру какого-нибудь там Луцика.
Глаза его, повстречавшись с моими, загорелись, тем (известным мне издревле) светом, и мы смотрели друг на друга в упор несколько ещё мгновений, как делают это те незнакомцы, что вдруг опознают друг в друге носителей некоего общего тайного знания...
Второй - холеный донельзя, бледный, с чёрными (но не дорого крашенными), при этом ещё прекрасными волосами - вперился в меня взглядом на эскалаторе, как, впрочем, и я в него - и опять - синхронно.
Меж этих двух было еще много - однотипных, конвеерных, собранных будто специально к русскому апокалипсису, но эти двое запомнились мне более.
Все они были словно неудачной копией с тех (из девяностых) - антично-идеальных - плохонько одетые, бедные, в вышедших из моды рейверских курточках - символизировали они наступившее безвременье, упадок, опять-таки русский мирЪ, грядущую нищету, предсмертные оргии, безработицу, помойки, нечто невыразимо-отчаянное, но (уже) некрасивое. Столь некрасивое, что их даже не было жаль.
Знаете ли вы, что сделала Россия с русским геем, так как знаю это я?
ххх
НЕКРОЛЮБОВЬ ГОМО-ЭЛЬФОВ БОГЕМНЫХ
Некролюбовь гомо-эльфов богемных,
Кроули-ангельских геев тургеневских.
Гений тур-геневский, светский тру-гений
В генах запутался австро-венгерских.
Все - повторение русских кошмаров.
В русской истории прошлого нет.
В комнатах наших сидят комиссары.
Мальчиков наших ведут в кабинет.
Гомофашист - это солнце и сталь,
Соединяя гешефт и гештальт.
Входит в генштаб. И в зеркал отраже
Смотрит: И кто же здесь всех хорошей?
И отразится улыбкой ч.ш.,
Истиной некоей гомофаше:
"Ты же и сам понимаешь уже,
Что всех на свете ты хорошей".
Запах войны из духов Дживанши,
Запах Войны из дурной анаши.
Запах войны из красивых девиц,
В шоу играющих Раш-аушвиц.
Как ошараши-вает из газ.кам.
Воющих шлюшек дляшийся кан -
Длится канкан, и кадриль, и расстрел.
Русский угар. Беспредел... беспредел ...
Гомофашисту безжалостно юному
Хочется только красивого Юнгера
Хочется гением быть и злодействием
Хочется гей-белокурую бестию
Пусть будет мир тотаэлитарен
Мальчиков наших ведут комиссары
Мальчики наших в некроэстет
Носят в карманах своих пистолет.
Вылетит пуля в Черный квадрат,
В черную комнату, в Красный Отряд.
Черного Вальтера в черном пальто
Как и всегда не заметил никто.
После кокетливо бросив в карман
Свой недописанный черный роман,
Нервно-манерный гомоэрот
В черных перчатках из дома уйдет.
В комнатах наших кровавое месиво
Из комиссаров, что сами повесились
Кто-то на вешалке в черном пальто,
Кто-то на девушке в лисьем манто,
Кто-то на шарфе, а кто на гвозде,
Кто на распятом Иисусе Христе.
В комнатах наших повсюду висят
Красных Иуд человек пятьдесят.
Эта картина неповторима.
Мальчики Рема... Мальчики Рима...
Русские мальчики некро-Арто.
Здесь превзошли в эстетичной жесто...
Некро-театр начинается с той
Некродетали, с некровинто...
Этот театр начинается с виселиц,
С выстрела Вальтера,
С музыки Вагнера.
Как идеальна игра ритуальная!
Но напугала Арто Антонена
Ярость Танатоса Эроса наглость.
Ах, натуральный этот Танатос,
Это не сокос сокос томатос!...
Это спонтанность без напряжения
Это реальность в злом отчуждении
И завершенье немецкого гения
В сверхсовершенстве людей-лединения.
Каждый охотник желает стрелять.
Каждый художник желает стрелять.
Каждый художник, знай свой шесток!
Гомофашист бесконечно жесток.
Гомофашисту, безжалостно юному
Хочется только красивого Юнгера.
Хочется гению после злодействия
Бросить в постель белокурую бестию.
А за окном грохотала гроза
Мальчики мертвые снова в глазах...
ххх
ЗНАЛИ ОБ ЭТОМ
Знали об этом Отто Вайнегер,
Вагнер, Висконти, Чайковский, ХайдЕггер?..
И подговаривал Рёма лукаво
Фаллос, поднявшись право-рукаво.
А натуралы брутальные врут
Врут театрально: "И ты, типа, Брут?"
Им отвечает Мальчик Безумный:
"Был, типа, Брут, а теперь, типа, Бруно."
Некролюбовь гомоэльфов богемных,
Кроулиангельских геев тургеневских...
Гений тургеневский, светский тру-гений
В генах запутался австро-венгерских.
Гендерный демон работы в нигредо,
Где дориановский ангел в награду,
Машет бескрылым пальто в Петрограде:
"Я к тебе, милый, приеду, приеду..."
Эхом Иное уносится вдаль.
Эхо доносит: "Милый, предам!"
Мальчик тургеневский,
Мальчик тру-гомо,
Мальчик тру-гомо
Ревнует к другому.
Едет к другому, до края земли,
Сходит на станции Некро-Фили.
А над Фили
Шелестят тополя:
"Нет на земле
Твоего Короля..."
Ночи бессонные с люком без солнц...
Мальчики мертвые, в форме SS...
Бывший любовник с бледным лицом
Смотрит в глаза твои с черных небес.
Смотрит с каким-то укором в упор.
Что же не понял он до сих пор,
Что вдохновением для поэта
Был он. А нынче - тот или этот,
Или никто. Или снова другой
Будет - не будет - не будет с тобой.
ЛАВ Ю ? Едва ли. Скорее, ЯВОЛЬ.
Воля, как "Я", воплощенное в Ноль.
Древняя ревность, банальная гниль.
Кокса дорожка, да пудры ваниль.
Скоро развеется детское, дерзкое
То нетрезвение декадентское.
С лезвия слизанное
С Зиг Хайлем,
Скоро вызреет
Экстезийным,
Сюрреализменным
Зиг Хаосом,
Зиг Фаллосом
Анастезийным.
Там в Зазер-Кали -
Твоя Богиня!
Смерти позируй!
...Оскал Уайльда -
Тонкой линией
Ко-ка-ина,
Теплой
Кровью
Губной
Помады...
...Антигений как Антигона,
Убегающая от раскаянья...
Тонкокостного Апполона
Вырисовывай в Зазеркалье!
И зрачков его порно-графичность,
И порочность в губах капризных -
Вырисовывай пост-Капричас
На руинах постмодернизма!
Ты зачарован Мертвой Медузой.
Ты отстранен как Убийство Будийское.
Ты - избавление от иллюзий,
От хайдеггеровской Бытийственности.
................................................................
Иерархическое Падение
В похоть лирического Распада.
...Мальчик тургеневский, тру-гений,
В изощренности леопардовой.
М
Ты завидуешь Герою.
Морги рыщут впереди.
Что же сделают с тобою?
Ничего уже не жди.
Вроде молод, вроде мальчик.
Время есть, но в нем Ничто.
Твой писатель, твой обманщик,
шмель ласкающих пустот.
Повторяешь: "Все в порядке"
день за днем, за ночью ночь.
Ты лежишь в своей кроватке.
Кто я, чтоб тебе помочь?
Я никто, опасный чертик,
твой отвергнутый дружок.
Что б я мог тебе испортить?
Все исчезло, что бы смог.
Что осталось в жизни, мальчик?
Мама, книжки и вино.
Как же так? Что это значит?
Значит то, что все равно.
Одеяло. Книжка. Кошка.
Твой писатель, твой герой.
Что же он не смог немножко
дольше, дальше быть с тобой?
Он уехал за границу,
в санаторий или в ад.
Он уже не возвратится,
красной армии солдат,
Кандидат в ады, диктатор,
ленинградский почтальон.
Кто же будет виноватым
в одиночестве твоем?
Ты завидуешь Герою.
Морги рыщут впереди.
Я один хотел с тобою,
Ты ответил мне: "уйди".
Я ушел, я укатился,
твой послушный, скучный мяч.
Рядом люди или числа.
Тише, Танечка, не плачь.
ПРИНЦ УСТРИЦА
Принц Устрица, изысканно безлицый,
Изломанный, как шелковый шнурок,
На шее Мальчика, читающего Ницше,
Ты образуешь хищный узелок.
Ссылка на публикацию: http://www.kvir.ru/articles/russkoe-gomo.html
|
