22 января в Чеховском центре, что на Страстном бульваре, состоялся творческий вечер Алины Витухновской. К началу вечера актовый зал был заполнен собравшимися поклонниками творчества Алины. В зале присутствовали поэты Михаил Бузник, Константин Кедров, Алексей Рафиев и другие. В буфете шло обсуждение богемной жизни, последних событий вокруг книжного магазина "Фаланстер", где накануне милицией была сорвана презентация книги "Последние пионеры" (М.: "Ультра.Культура", 2003), в которой, в том числе, опубликованы и стихи Алины.

Вечер открыл поэт Константин Кедров, выпустивший с Алиной Витухновской совместные сборники "Земля Нуля" и "Собака Павлова" и попытавшийся охарактеризовать стихи Алины. Сделать это непросто, поскольку то, что пишет Алина, не подпадает под какие-либо характеристики ввиду предельной метафизичности и невозможности сопоставления с иными литературными образцами. "Уничтожение Реальности", декларируемое Алиной, предполагает и уничтожение литературы, как дела, мягко говоря, неблагодарного. Посему отдадим должное Константину Кедрову, нашедшему нужные слова: "Алина - самая яркая, самая трагическая, самая неординарная поэтесса 1990-х годов и начала XXI века. Достоевский подарил русскому языку слово "стушеваться" (из обихода инженерной академии, где он учился). Витухновская ввела в речь слово "зацементеть". Никто так не чувствует живого языка, как она. Одной из первых она заговорила анаграммным стихом:

Только не умри лиса, умри лиса.
Но и умрилисаумрилиса
и сам умри и сам умри.

А как свободно и естественно владеет она новым словообразованием ("под дивный Вальсадор Дали"), как органично и плавно слово "будущее" преобразуется в "дубущее"? Казалось бы, раскрученный до банальности брэнд "Черного квадрата" преобразуется в ее стихе в нечто неожиданное и новое: "сумасшедший куратор┘ Ты повесил вместо квадрата Малевича".

Ее открытия часто перехватываются на корню. Так Олег Кулик перехватил у Алины архетипический образ-проект "Собаки Павлова", когда голый в ошейнике бросался на прохожих. Архетип Собаки Павлова - знак и символ экспериментов, которые проделываются над человеком и которые сама Алина проделывает над собой в стремлении победить реальность и утвердить "метафизику себя". И правильно! Метафизика себя - единственно возможная для поэзии.

Алину можно вписать в любое из направлений: постмодернизм, концептуализм и даже метаметафоризм, но сама она не вписывается даже в саму себя".

Тут на сцене появилась и сама Витухновская. В только ей присущей манере она начала чтение:

Промолчу как безымянный
зверь.
Чтоб узнать, что у меня
внутри,
Разложи меня как тряпочку 
в траве 
И скажи: "Умри лиса, умри".

Тихий голос, заставляющий прислушиваться. Улыбка Сфинкса. Белоснежка в готическом платье. На грани какого сверхчеловеческого напряжения возможно постижение ее послания: "Я сакральная суть харакири Юкио Мисимы".

Публика была явно растревожена. Но вопросы, задаваемые Алине, по сути, не имели смысла. "Как вы относитесь к насилию?" "Осознаете ли вы себя деструктивной личностью?" Своими ответами Алина еще больше озадачивала собравшихся.

Реальность в очередной раз потерпела поражение. Подбитая, она скрылась в каком-то заснеженном московском переулке: "Слов больше нет. Остался только гул".

Ссылка на публикацию: http://www.ng.ru/ng_exlibris/2004-01-29/2_compliment.html